Интервью Azpost.info с российским политологом, директором по аналитическим проектам Агентства политических и экономических коммуникаций Михаилом Нейжмаковым.
-В Евлахе состоялся диалог между представителями армянской общины Азербайджана и официальными лицами Баку. Как вы считаете, можно ли эту встречу назвать первым шагом к реинтеграции?
-Вряд ли можно говорить, что ситуация в Карабахе в ближайшее время будет беспроблемной. В зоне ответственности российских миротворцев не исключены новые бои, хотя, вероятно, меньшей интенсивности, чем 19 сентября 2023 года.
Другое дело, что мы сейчас видим явное намерение Еревана публично дистанцироваться от этой ситуации — кроме ее гуманитарных аспектов (отметим поручение Никола Пашиняна создать рабочую группу по приему гражданских лиц, которые могут покинуть зоны ответственности РМК в этой ситуации).
В том числе, и поэтому у Баку явно существенно возросли возможности по реализации своей стратегии в Карабахе. Но очень многие вопросы на утро 22 сентября еще не были прояснены публично — например, как будут решаться вопросы функционирования гражданской инфраструктуры в Карабахе, поддержания правопорядка и какова может быть роль российских миротворцев в новых условиях.
-Сегодня во всех бедах и поражения карабахских террористов, последние винят как Пашиняна, так и Россию. Насколько обоснованы эти обвинения? Ведь, как Армения, так и Россия действовали на основе международного права о территориальной целостности…
-Говоря о роли российских миротворцев, не будем забывать, что их полномочия в трехстороннем заявлении о прекращении огня, подписанном в ноябре 2020 года, были обозначены очень обтекаемо. По сути, единственный относительно конкретный тезис не о зонах их развертывания и численности, а именно о полномочиях был прописан в пункте 6 этого документа, где указывалось, что «Лачинский коридор…остается под контролем миротворческого контингента РФ».
Впрочем, и здесь возможны разночтения, ведь в документе при этом было отмечено, что именно «Азербайджанская Республика гарантирует безопасность движения» по этой трассе.
Все это дает Москве аргументы, чтобы парировать, что в заявлении и не было напрямую сказано об обязанности миротворцев, скажем, препятствовать вхождению силовых подразделений Азербайджана в зону ответственности РМК (а именно подобного ожидала от этого контингента армянская сторона) или, наоборот, разоружать находившиеся на этой территории армянские подразделения.
Ко всему прочему, численность контингента (1960 человек, согласно трехстороннему заявлению) вряд ли позволила бы ему решать более значительные задачи, чем реагирование на локальные вооруженные инциденты, сопровождение гуманитарных грузов и, возможно, некоторые полицейские функции, если бы это потребовалось.
В целом, обратим внимание, что и опыт миротворческих операций ООН показывает — как правило, действиями миротворцев, в той или иной мере, недовольны обе стороны конфликта. При этом, миротворцы ООН нередко были скованы и в вопросах обеспечения собственной безопасности.
Например, в мае 1995 года в ответ на авиаудары сил НАТО представителями боснийских сербов было взято в плен 350 миротворцев ООН, были заблокированы наблюдательные посты миротворческих сил в Сараево. А в Руанде в 1994 году 10 бельгийских военнослужащих из миротворческих сил ООН были и вовсе убиты.
Это ни в коей мере не попытка принизить роль миротворцев ООН, большинство этих миссий весьма рискованны. Просто констатация факта — миротворческие контингенты очень часто действуют менее активно, чем от них ожидает широкая аудитория, даже в вопросах обеспечения собственной безопасности, а не только по предотвращению военной активности в зоне их ответственности.
Другое дело, что, если для азербайджанской общественностью присутствие РМК в Карабахе воспринималось, скорее, как временный компромисс, то у значительной части армянской общественности была куда более высокая планка ожиданий от этой миссии, по крайней мере, на начальном этапе.
Как минимум, многие представители армянской общественности могли ожидать, что присутствие РМК зафиксирует статус-кво, сложившийся после Второй Карабахской войны, на годы вперед, возможно, до тех пор, пока, гипотетически, у армянской стороны не появились бы возможности для реванша.
Что касается тактики Никола Пашиняна. Можно предположить, что с учетом итогов Второй Карабахской войны и довольно высокого уровня недоверия к действующему правительству в Армении, гипотетическое вступление Еревана в вооруженный конфликт с Баку на этом фоне мог бы вызвать у многих его сограждан скорее тревогу и деморализацию, чем реальные надежды на реванш. Даже если не затрагивать чисто военные аспекты, это был бы явно не самый удачный для Еревана внутриполитический фон для вступления в вооруженный конфликт.
-В Ереване проходят акции протеста с требованием отставки Пашиняна. Сам армянский премьер заявил, что не намерен уходить с поста. Каков ваш прогноз относительно дальнейшего развития событий?
-По итогам акций протеста в Ереване уже сообщалось о раненых среди полицейских, а также применении силовыми структурами светошумовых гранат. Тем не менее, жесткость противостояния между митингующими и полицией на этих акциях пока явно ниже, чем, например, в конце февраля-марте 2008 года, после соответствующей президентской кампании в Армении. Достаточно заметна вероятность, что интенсивность, по крайней мере, текущей протестной кампании в Ереване может постепенно снизиться.
Хотя для властей Армении есть риски роста интенсивности протестов, например, в случае, если по их итогам будут погибшие среди митингующих (особенно, если это будет молодые граждане или, тем более, подростки). Но пока вероятность такого сценария ограничена — все же, стоит повториться, что уровень жесткости внутриполитического противостояния пока не настолько велик.
Безусловно, сами по себе события вокруг Карабаха у подавляющей части общественности в Армении будут вызывать негативные настроения. И все же, скорее среди очень значительной части армянской общественности будет преобладать не надежда на военный реванш, а тревожность, что ситуация могла бы обернуться втягиванием страны в крупный вооруженный конфликт. Эта тревожность в данном случае может сыграть в пользу Никола Пашиняна, настраивания многих граждан страны скорее на апатию, чем на активное участие в протесте.
-Как вы считаете, удастся ли Пашиняну устоять на ногах, или подобно Саргсяну добровольно уйдет?
-Не будем забывать, что это не первая уличная протестная кампания, с которой в качестве премьера сталкивается Никол Пашинян. Причем, он сумел удержать ситуацию после протестного всплеска в конце 2020 года по итогам Второй Карабахской войны, а уже в июне 2021 года — сохранить парламентское большинство за своей партией «Гражданский договор» по итогам выборов в Национальное Собрание.
Конечно, «запас прочности» Никола Пашиняна тоже может истончаться. Например, на прошедших 17 сентября 2023 года, то есть в преддверии недавних событий вокруг Карабаха, выборах в Совет старейшин Еревана тот же «Гражданский договор» получил 32,57% голосов, в то время как еще на парламентских выборах 2021 года правящая партия имела поддержку по столице на уровне около 41%.
Учитывая, что на Ереван приходится более трети населения Армении, это важный нюанс. Конечно, здесь на ситуацию влияла и чисто городская повестка, но не только.
Например, в ходе завершившейся предвыборной кампании в Ереване ряд оппозиционных политиков (например, лидер блока «Мать Армения» Андраник Теванян или представляющая партию «Страна для жизни» Мане Тандилян) критиковали правительство и в связи с тогдашней ситуацией вокруг Карабаха.
Тем не менее, пока шансы, что Никол Пашинян удержит контроль над внутриполитической ситуацией достаточно значительны. Все-таки, нынешние события вокруг Карабаха для армянской общественности, скорее, оказались более ожидаемыми, чем итоги Второй Карабахской войны в 2020 году.
Теймур Бакылы
Azpost.info
